Площадь Согласия - Страница 71

Но самых больших усилий в борьбе с собой требовал бег по утрам, который Тамара ненавидела с детства. Вставала она теперь на сорок минут раньше и, пока все спали, успевала пробежаться по глухим окрестным улочкам, принять душ и одной из первых попасть на занятия. Постоянно подогревая в себе азарт доказать всем и в первую очередь себе, что человек она — самодостаточный, Тамара все чаще чувствовала желание побыть в одиночестве. Покидая институт вместе с вечерниками, она заглядывала на минутку в комнату, оставляла вещи, брала зонтик и отправлялась гулять по ночному городу. Углубившись в свой внутренний мир и наглухо застегнув его от внешних раздражителей, она бродила по безрадостному маршруту, название которому было «куда глаза глядят», и возвращалась в общежитие лишь к самому закрытию.

— Томка! Ты влюбилась, что ли? — в четверг в перерыве между лекциями дернул ее за рукав Мишка Трушкин. — Я договорился, чтобы тебя прослушали и второй вечер нигде не могу найти. Приходи сегодня к семи на репетицию в старый актовый зал.

— Какую репетицию? — словно очнувшись, спросила Тамара и, поставив сумку на подоконник, непонимающе посмотрела на Мишку.

— На факультетскую. В пятницу — день первокурсника, концерт. Покажешь песни, что в колхозе пела.

— Зачем?

— Как «зачем»? — в свою очередь удивился Мишка. — Чтобы все услышали… Ты же классно поешь! Я только заикнулся Ларисе, она сразу сказала тебя привести.

— Ах, ты об этом, — сообразив наконец, в чем дело, хмыкнула Тамара. — Спасибо за заботу, только я пою для своего удовольствия и лишь тогда, когда сама захочу.

— Ну так захоти! Чего капризничаешь? Цену набиваешь, что ли?

— Понимай как хочешь, — спокойно ответила она. — Но заставлять себя делать что-то против собственной воли не собираюсь. — Не вдаваясь в объяснения, она подхватила сумку и пошла дальше по коридору.

— Ненормальная, — обиделся Трушкин. — Потом пожалеешь.

— Может быть, — даже не обернувшись, пожала она на ходу плечами.

Петь Тамара начала с детского садика. Первые воспоминания о себе, как ни странно, были связаны со сценой: вот стоит она на ней, ослепленная ярким светом, и никак не может рассмотреть внизу папу с мамой. Во втором классе Тамара поступила в музыкальную школу, а через год педагоги рекомендовали родителям отвезти девочку на прослушивание в республиканскую школу при консерватории: очень уж талантливый ребенок. Гордясь признанием данного факта, мама тем не менее наотрез отказалась от предложения, добавив, что она против всякой богемности, да и вообще карьере певицы не позавидуешь, слишком там все ненадежно.

Как в воду глядела: спустя три года на одном из конкурсов во Дворце пионеров Тамаре пришлось выступать с больным горлом, после чего и начались осложнения, которые переросли в настоящие проблемы с голосовыми связками. Вот тут-то и выяснилось, что дальновидная мама оказалась права: оперной примой ее дочери никогда не быть. К тому же, опасаясь, что девочка вообще потеряет голос, врачи запретили ей целый год не только петь, но и громко разговаривать.

Тамара продолжала заниматься в музыкальной школе, хотя была освобождена даже от хора. Появилось свободное время, и, узнав от одноклассниц, что в городском Доме культуры открылась студия бального танца, она с удовольствием туда пошла. В детстве она все и всегда делала с удовольствием! Папа отнесся к новому занятию дочери благосклонно, так как сам любил танцевать, а вот маме самодеятельность никогда не нравилось. Но на репетиции она ее отпускала.

Через год Тамара вернулась и в хор, и в вокальную студию, но с карьерой солистки пришлось расстаться: не стало того диапазона, когда, казалось, ей была покорна любая нотка.

Вторым инструментом в музыкальной школе у нее была скрипка. Большой любви Тамара к ней не питала, но как-то совершенно случайно ей на глаза попался «Самоучитель игры на гитаре». И вот здесь уже пригодилось все: и упорство, и знание нотной грамоты, и идеальный музыкальный слух, и навыки игры на скрипке. Выпросив у родителей гитару в подарок на день рождения, она научилась брать аккорды по самоучителю и сама себе подыгрывать. Как-то, уже переехав с родителями в новый городок и год отучившись в новой школе, она решилась исполнить на турслете песню — понравилось всем без исключения. Она даже привезла грамоту за первое место в вокальном конкурсе.

А в десятом классе ни один школьный концерт уже не обходился без ее участия. Только маму почему-то раздражало, когда дочь перебирала струны гитары и негромко что-то напевала в своей комнате. С ее точки зрения это было вульгарно, а для девочки из интеллигентной семьи — совсем неприлично. Куда престижнее победа на районной олимпиаде по математике!

Но так как бренчание на гитаре никак не отражалось на успеваемости дочери, мать особенно не докучала. Она и не догадывалась, что после школы Тамара не менее часа посвящала подбору знакомых мелодий и даже пыталась сочинить что-то сама. Музыка для Тамары звучала во всем: в случайно оброненных фразах, в интонации людей, даже номера телефонов она зачастую запоминала, улавливая лишь одной ей ведомую мелодию.

Почему она сразу не включилась в институтскую самодеятельность? Сложно сказать. Возможно, сказалось влияние мамы, но скорее всего сработал пресловутый провинциальный комплекс: а вдруг она делает это много хуже других?

«Взять и спеть? — с трудом осмысливая слова преподавателя, раздумывала она на лекции. Кто мог подумать, что своим предложением Трушкин так легко пробьет брешь в решимости вести новую, независимую от чужих желаний жизнь. — Но надо же себя как-то развлекать? Сколько можно жить лишь учебой и тешиться гордым одиночеством? Инночки второй день нет в институте, и мне надо научиться спокойно воспринимать свое новое место под солнцем. Никакая подруга не даст женщине то, что может дать мужчина», — вспомнились ей услышанные где-то слова.