Площадь Согласия - Страница 139

139

В комнате наступила тишина.

— …Я только сейчас все понял, — поднял голову Алексей. В его измученном взгляде читалась тупая боль. — Ты никогда меня не любила… Ты вообще не способна любить… Я, я, я! Сухой математический расчет: ты хочешь быть необходимым и достаточным условием, но при этом ничего не давать взамен. Но так не бывает!

— Как же это удобно — перекладывать с больной головы на здоровую! А ты не заметил, как ловко тебя поймала в свои сети другая? Слепец!

— Зато я знаю, что она меня любит! Я видел, как она страдала в больнице, когда потеряла ребенка!

— И ты уверен, что она была беременна? И ты до сих пор веришь, что она была непричастна к пропаже моих писем? А ты задумался, откуда она узнала о моей беременности? Ради достижения цели конкурентов убирают с дороги, не правда ли? Крадут письма, шантажируют в деканате, выдумывают беременность, отслеживают и ловят соперницу на ошибке… Лида никогда не была беременна!

— Не смей! Не смей, слышишь?! — поднявшись с места угрожающе прорычал Алексей. — И знаешь почему? Все это напоминает подлую попытку вымазать грязью другого и обелить себя. Я больше не верю ни единому твоему слову… Я никогда тебе этого не прощу! — взялся он за дверную ручку.

— А ведь вчера ты уверял, что со временем прощается и не такое, — напомнила Тамара.

Ответа не последовало. Зато от грохота хлопнувшей двери, казалось, содрогнулся весь шестой этаж.

«Вот и поговорили… — тупо посмотрела Тамара на место, где над дверью откололся кусок штукатурки и, свалившись на пол, раскрошился на мелкие кусочки. — Вот и все…»

— …Что же ты, подружка, наделала? — смотрела Инна на Тамару полными слез глазами. — Ведь это не Лида тебе жизнь сломала и даже не Алексей: твоя гордыня ее разрушила, неужели ты не поняла до сих пор?

— А кто тебе сказал, что у меня сломанная жизнь? Погнули, конечно, покорежили, но ведь выжила! И даже крепче стала! Double espresso, please, — поймав выжидающий взгляд бармена, попросила она. — Ложиться спать, как я понимаю, уже бессмысленно. Подремлю в самолетах.

Достав очередную сигарету, Тамара прикурила, выпустила вверх струю дыма и продолжила:

— Последний разговор с Алексеем поставил в наших отношениях убедительную точку. А ведь я ему едва не открылась… Подумать страшно: потом всю жизнь мучилась бы сомнением — я или ребенок сыграли решающую роль? Или второй вариант, еще хуже: ведь, не будь тети Ани, я скорее всего сделала бы аборт. Об этом узнала бы Лида, от нее — Алексей. И совершенно справедливо запрезирал бы меня и возненавидел, а я, потеряв любовь и ребенка, превратилась бы в подобие своей матери: замужество, потому что время поджимало, рождение детей от нелюбимого человека… Так что у меня есть все основания себя уважать. С любовью, конечно, не вышло, но за все надо платить, — печально улыбнулась она. — И потом, какие наши годы?

— Если бы я тогда догадалась! — едва не простонала Инна и промокнула глаза салфеткой. — Прости меня, пожалуйста, — коснулась она плеча подруги. — Я была настолько занята своей беременностью…

— Это ты меня прости. — Тамара отложила сигарету и, склонив голову на Инночкину ладошку, потерлась о нее щекой. — Это я перед тобой виновата. Ты была такая счастливая, умиротворенная, от тебя словно сияние исходило. Я так боялась помешать этому состоянию… Но главным, как ты понимаешь, было другое: Алексей — друг Артема, ты — его жена. Если бы я в то время оказалась между вами… А, — махнула она рукой. — Что говорить — сама все понимаешь: не могла я вас поссорить. Когда ты благополучно родила, радовалась от всей души… Переживала, боялась, что придется уехать, так и не дождавшись этого счастливого момента. Хорошо, что ты на неделю раньше родила… И так хотелось тебя расспросить, как все произошло, ведь мне было уже не просто любопытно.

Инна печально улыбнулась…

…Юлька родилась в день защиты Артемом диплома. То, что молодая мама переведется на заочное обучение и поедет за мужем по распределению, было делом решенным. Оставалось лишь удачно разродиться.

Вторая половина июня выдалась дождливой, а Инночка так не любила непогоду: зябла, никак не могла согреться по вечерам под душем. Вот и погрелась — легла спать, а наутро проснулась в послеродовой палате. Все прошло словно кошмарный сон.

Помнила только начало: Артем просматривал дипломные чертежи накануне защиты, она легла спать одна. Через час проснулась от сильных позывов в туалет, а дальше… какие-то обрывки сознания: схваткообразные боли внизу живота, испуганный голос Артема: «Кажется, жена рожает»… «Скорая помощь»… Тут же отошли воды, и в роддом на другой конец города ее уже везли с сиреной и мигалками.

После обеда под окном ее палаты раздались крики:

— Инна! Инна! — Артем в окружении однокурсников размахивал руками, и вся компания дружно скандировала: — Инна — молодец!

Инночка долго смеялась, а назавтра хохотала еще сильнее: по всему было видно, что подпиравшие друг друга Артем с Лешей хорошо отметили и рождение Юльки, и защиту диплома.

То, как она была счастлива, невозможно передать словами: любимый муж, желанный ребенок, возможность начать самостоятельную жизнь на новом месте… Все остальное отошло на второй план, в том числе и свадьба Радченко, благополучно совпавшая по времени с ее нахождением в роддоме. Спохватившись через пару недель: отчего же ее до сих пор не навестила лишь однажды появившаяся под окном роддома подружка? — Инна подумала, что Тамара уехала на практику. Слегка обидевшись, она отложила этот вопрос на осень.

139