Площадь Согласия - Страница 127

127

— Но есть одна небольшая проблема. — Иннокентий Вельяминович вздохнул и развел руками. — У вас на втором курсе учится одна студентка, Тамара Крапивина. Отличница, активистка… Родители у нее хорошие. Неплохая девушка, одним словом, да вот только влюблена она в нашего будущего зятя и не дает ему покоя. — Брови Кравцова едва не поползли вверх от такой интерпретации известных ему фактов. — Не могли бы вы поговорить с ней, объяснить, что молодой человек собрался жениться и не стоит ему докучать своими чувствами.

Петр Викторович прохрипел в ответ что-то невнятное и механически кивнул в знак согласия. Меж тем, заметив, что надо уважать и чувства этой девушки, Тишковский принялся поучать, как сделать это культурно и вежливо. В первую очередь для того, чтобы не поднимать шума и не портить репутацию самой же Крапивиной.

«И это он печется о чьей-то репутации! — нервно ворочался всю ночь Кравцов. — Да пусть бы подумал о репутации дочери! Всем известно, что не Крапивина пристает к Радченко, а Лида Тишковская не дает ему прохода! А как нагло она вела себя в ресторане после последнего звонка! Меня, декана факультета, посмела унизить — так хотела, чтобы ее отвез домой именно Радченко! И зачем я согласился на просьбу ректора отправить их вместе на преддипломную практику? Ведь не хотел же ему рекомендацию подписывать! Жаль парня, сдался, не устоял, — чисто по-мужски посочувствовал он далеко не самому любимому студенту. — И Крапивину жалко».

Кравцов стремился стать хорошим деканом, а потому о своих студентах он знал все или почти все: симпатии, антипатии, цели, стремления… Правдами и неправдами он одним из первых узнавал об образовавшихся студенческих парах и научился почти безошибочно определять, какие из них со временем создадут нормальную семью, а какие не продержатся и семестра, — сам женился в студенческие годы. По большому счету ни тем, ни другим он не докучал, позволяя самим строить отношения, но если считал, что молодые люди не подходят друг другу, делал все, что было в его силах, и разрывал эту пагубную связь.

С парой Радченко — Крапивина поначалу он хотел поступить так же. Даже пытался, но не получилось. Ну а после того как догадался, кто послужил яблоком раздора между пятикурсниками Радченко и Филевским, когда понял, что присутствующий в кабинете ректора высокий милицейский чин — покровитель Крапивиной, Кравцов из осторожности решил не обращать на них никакого внимания. Сами разберутся и разбегутся. Правда, в последнее время, к немалому своему удивлению, он вдруг пришел к выводу, что, кажется, ошибся и дело движется к свадьбе.

И хотя Петр Викторович по-прежнему сомневался, что Алексей Радченко способен на настоящие чувства, он уже готов был допустить, что это — любовь. Ведь сколько девушек в институте были явно или тайно в него влюблены, а он вдруг в корне изменил свое поведение и ни с кем, кроме Крапивиной, его давно не видели. Что же касается девушки, то не может он держать ее за руку! Беседовал, родителям сигнализировал… На их месте он с самого начала запретил бы эту связь: такая умница и рядом какой-то спортсмен-неудачник.

Но и ректор хорош! Вот он — яркий образец слепой родительской любви! Ну какие могут быть чувства у Радченко, если его ни единого раза, кроме вечера, посвященного последнему звонку, никто и никогда не видел вместе с Лидой Тишковской? И то произошло это после личной просьбы декана, так как нужно было поскорее увезти ее от любопытных глаз. Да если бы у них было хоть что-то, уж кто-кто, а он узнал бы об этом в первую очередь!

И с чего теперь начать разговор с Крапивиной? С того, что ее предали, обманули? Петру Викторовичу были отнюдь не чужды нормальные человеческие чувства: у самого две дочери, и по-отцовски ему было искренне жаль девушку. К тому же во всем, что произошло, он теперь винил и себя — ошибся, не приложил должных усилий, не разорвал эту связь в самом начале.

Размышления Кравцова прервал негромкий стук в дверь.

— Входите!

Тамара переступила порог кабинета и робко осталась стоять у двери.

— Присаживайтесь, — показал декан рукой на свободный стул напротив стола. — Тамара, — опустив голову, как на похоронах, скорбно начал Петр Викторович. — Я должен с вами поговорить на очень деликатную тему.

Озадаченная таким приемом, девушка выжидающе молчала.

— Разговор пойдет об Алексее Радченко. — После этих слов Петр Викторович поднял глаза и заметил, как, встретившись с ним взглядом, она густо покраснела и опустила ресницы. — Он, как я понимаю, продолжает кружить вам голову, а меж тем собирается жениться на Лиде Тишковской… Она в положении, но об этом пока никто не знает. Так что для вас было бы разумно порвать с ним всякие отношения до того, как объявят о предстоящей свадьбе. Я хорошо понимаю, как вам больно это слышать, но… — Кравцов тяжело вздохнул, — такая уж у меня работа.

В голове у Тамары зашумело, начищенные дощечки паркета, наплывая друг на друга, закружились перед глазами, и ей вдруг стало казаться, что она находится одна в пустом кинозале и смотрит странный художественный фильм, где героиня похожа на нее, носит такое же имя и все другие персонажи хорошо знакомы…

— Крапивина, Крапивина, очнитесь, — сквозь гул в ушах донеслось до Тамары. — Ну что же вы, голубушка… Ну нельзя же так…

Кто-то сильно тряс ее за плечи, затем губами она почувствовала край стакана. Машинально сделав несколько глотков, Тамара открыла глаза и прямо над собой увидела испуганное лицо Петра Викторовича.

— Да не убивайтесь вы так, — помог он ей встать, снова усадил на стул и сам присел рядом. — Наплачутся они еще с этим Радченко! А вам нужно прийти в себя, передохнуть, — почти по-отечески погладил он ее по голове. — Напишите заявление у Вероники, я вас отпущу на недельку. Пока вернетесь — все и утрясется. Могу посодействовать с путевкой в профилакторий. Во всяком случае, все будет выглядеть так, будто вы его бросили…

127