Площадь Согласия - Страница 102

102

В это же самое время, словно очнувшись после двухчасового забытья, когда он пытался проанализировать и осмыслить все произошедшее в жизни за последние сутки, Алексей вскочил с кровати, схватил ключ от комнаты и решительно направился на шестой этаж.

Столкнувшись на плохо освещенной лестничной площадке между этажами, они на секунду замерли, посмотрели друг другу в глаза и сделали одновременно шаг навстречу.

— …Как тебе пришло в голову обратиться к Евгению Ивановичу? — крепче прижимал к себе Алексей начинавшую зябнуть Тамару.

Спрятавшись от любопытных глаз на самом последнем этаже, где жили аспиранты и командированные, перепрыгивая с события на событие, они третий час рассказывали друг другу, что же на самом деле происходило вчера, месяц, полгода назад, делились при этом своими чувствами и впечатлениями.

— Это был единственный выход. К тому же он сам просил тебя за мной присматривать.

— Все равно я виноват. Ведь видел, что Филевский навеселе, мог бы отложить разговор… А так, получилось, только масла в огонь подлил… Покажи-ка…

Мягко отстранив от себя Тамару, он внимательно посмотрел на ее лицо: в полумраке на щеке темным пятном выделялась ссадина от удара.

— Если бы я вчера это увидел, убил бы его на месте, — тяжело вздохнул он.

— Тогда тебе не помог бы даже дядя Женя, — улыбнулась Тамара и, в свою очередь, коснулась здоровенного синяка у него под глазом. — Если бы не Кравцов, вы поубивали бы друг друга!

— Да ты сама Филе такую красоту навела! Мне сегодня даже неловко было: вдруг подумают, что это я его расцарапал. Несолидно как-то, — снова обнял он ее. — Интересно, вступился бы за меня Евгений Иванович, если бы знал…

— Не надо, — покраснела Тамара и уткнулась ему лицом в грудь. — Давай забудем… Я сама виновата.

— Нет, ты точно ненормальная! — тихо рассмеялся Леша. — Когда я попытался извиниться за свои грехи, ты, можно сказать, выставила меня за дверь. Зато после того, как спасла меня от отчисления, извиняешься сама. У нормальных людей так не бывает!

— А если я снова обижусь?

— А я тебе не позволю. Кстати, предупреждаю на будущее: если ты снова станешь что-то говорить или делать, а только потом начнешь думать, так и знай — свяжу, заклею рот и буду ждать, пока не успокоишься.

— И ты надеешься, что у тебя хватит на это терпения? Я упрямая.

— Не столько упрямая, сколько гордая. — Он снова отстранил ее от себя и заглянул в глаза. — Последние две недели я только и думаю: почему мы с тобой постоянно ссоримся?.. Хочешь знать почему? Потому что я такой же, как ты. Нам никак не удается справиться с собственным «я», и, доказывая свою правоту, мы не оставляем другой стороне ни малейшего шанса объясниться. Так дальше не может продолжаться… Обещай, что если будешь с чем-то не согласна, сразу мне об этом скажешь. Я обещаю делать то же самое. Если объяснения откладывать в долгий ящик — они превращаются в бесполезные оправдания. Обещаешь?

— Обещаю… Пойдем? — поежилась она. — Поздновато уже, да и холодно.

— Ты уж извини, но мне не хочется тебя отпускать, — покачал он головой, расстегнул на своей груди мастерку, развернул Тамару спиной и, прикрыв ее плечи, крепко прижал к себе податливое тело. — Так теплее? — спросил он прямо над ее ухом. — Я до сих пор не могу поверить, что ты рядом. И потом… Я должен спросить у тебя об одной важной вещи. Вообще-то я должен был это сделать раньше, но так уж получилось…

— О чем ты? — повернула к нему голову Тамара. — Вроде обо всем поговорили, а ты снова какими-то загадками…

— Это не загадки, это жизнь, — очень серьезно ответил Алексей. — Мне нужно знать, когда у тебя были последние месячные и когда это должно произойти в следующий раз.

— Это так важно? — смущенно уточнила она после паузы.

— Очень.

— Хорошо… Завтра.

— А когда были в последний раз? — почувствовав в груди неприятный холодок, уточнил Алексей.

— Сейчас вспомню… Двадцать пятого ноября.

Неплохо зная женскую физиологию, он тут же принялся высчитывать в уме опасные дни. «На грани фола», — мелькнуло в голове. По поводу Тамариной неосведомленности в подобных делах он оказался абсолютно прав.

— А зачем тебе это нужно? — спросила она, одновременно начиная понимать причину его беспокойства.

— Затем, чтобы ты спала спокойно.

«А ты?» — продолжила она в уме диалог.

— И я тоже, — словно прочитав ее мысли, честно добавил Леша. — Отныне я хочу знать о тебе все: чем ты собираешься заняться, куда собираешься идти…

— А как же женские секреты? — перебила его Тамара.

— Ладно, — улыбнулся он. — Женскими секретами разрешаю делиться с Инкой.

— А не слишком ли много указаний за один день?

— Это просьба.

— Тогда ты не будешь возражать, если моя ответная просьба будет такого же рода?

— Нет. Более того, о своих ближайших планах могу отчитаться прямо сейчас: завтра — последний учебный день, послезавтра — последний звонок, вечером данное мероприятие будет отмечаться в ресторане. К сожалению, пригласить тебя туда я не могу.

— Неужели в следующем году вас уже не будет в институте? Не верится… И Инка собирается на заочное переводиться…

— А ты не грусти раньше времени: впереди еще целых полгода.

«И вся жизнь», — подумали они одновременно. Но всего лишь подумали. Уж слишком значимы были бы эти слова, произнеси они их вслух…

4

— … Кто мог представить, когда создавалась эта скульптура, какой ей уготован путь? Люди, к сожалению, не так долговечны. А ведь по молодости так хочется верить в слова «вся жизнь впереди» или «весь мир в кармане», — глядя на статую Венеры Милосской, задумчиво произнесла Инночка.

102